Если что в Талисе и было хорошо – так ее острый язык. В какой-то мере он действительно Тристана радовал. По крайней мере, регулярные перепалки помогали не скучать и держаться в тонусе. Будь она молчаливой куклой, пожалуй, он утратил бы в ней всякий интерес довольно скоро. Большинство женщина надоедали ему быстро: глупые, поверхностные, никакого сравнения с матерью. Они не смели спорить, не портили настроение и служили облачками, что пролетают по небу, чтобы вскоре рассеяться. У Талисы, при всех ее недостатках, был хотя бы характер, который помогал ей выделяться из толпы безмозглых шлюх.

— Решила припоминать мне мои ошибки? — Тристан ухмыльнулся, закидывая ногу на ногу. Куда это она собралась? Они только начали, и этот день должен запомниться чем-то кроме бесконечного потока прошений. — Неумно. Ты всего лишь одна из них.

По-честному, его даже не слишком расстраивал проигрыш на выборах. Тристан был вовсе не уверен, что эта должность так уж ему нужна. Ему куда приятнее были родные края, излишняя ответственность его тяготила, менять привычный образ жизни вовсе не хотелось… Самым обидным был не итог выборов, а то, что Талиса, в общем-то, права. Родной отец предпочел проводить последние месяцы жизни со своим ублюдком, тесть отдал голос за другого зятя. Казалось, на всем белом свете он сам нужен только матери. Да и то – бабка надвое сказала. Иногда Тристану казалось, что мать видит в нем источник власти и статуса, а не любимое вопреки всему дитя.

Но тут уж ничего не попишешь. Не будь он королем, мать бы отправила его в лес на съеденье волкам. Не родись он принцем, Талиса бы вышла за кого-нибудь другого, и уже этот несчастный гипотетический «другой» терпел бы ее до конца дней своих. Талиса, к ее чести, могла ускорить чей угодно конец.

— Я-то, может, и неудачник, которому нигде нет места, но хотя бы трон теперь мой, — Тристан пожал плечами. Уж это – точно неоспоримый факт. Будь у отца хоть целый замок бастардов, трон все же достался ему. Иногда Тристан утешался мыслью, что может запереть мать в ее покоях, стоит только захотеть. Все в королевстве теперь зависели от его прихотей. Мысль проверять свои возможности почаще была соблазнительной, но… Будет еще время. Его век впереди. — А тебя продали неудачнику, чтобы прикрыть зад твоему брату-чернокнижнику.

Это было даже не оскорбление, а такой же неоспоримый факт. Здесь Талисе крыть нечем. Сестрица ее, по слухам, выбрала мужа по собственному почину, а младшенькой даже этого не дали. Просто сделали разменной монеткой в политических играх. В чем-то их положение даже похоже: отец ее оценил старшего сына и старшую дочь куда выше, чем ее.

— И что за жена из тебя вышла? — с притворным восхищением он оглядел ее с головы до пят и отвесил, не вставая с высокого места, издевательский поклон. — Злой язык, костлявый зад, сухая щелка. Ну просто мечта. Какое везение, каждый день благодарю богов.

Иногда он также тешился мыслью, что может избавиться и от жены. Достаточно только подождать несколько лет и упрекнуть ее в бесплодии. Со жрецами всегда можно сладить: убедить, уговорить… купить, если нужно.

— Одно радует: сестрица твоя такая же бесплодная, как ты.

Не беда, что у самого дом горит – лишь бы у соседа корова сдохла. Понимать-то он понимал, что подход это глупый и бестолковый, но… Что ему оставалось, кроме как утихомиривать зависть мелочными поисками ложки дегтя в чужой бочке с медом?

— Ну хоть в чем-то мы еще можем их опередить, — Тристан уронил лицо в ладони. От всех этих горестей у него начинала трещать голова, а до ночи еще долго. — Если ты, конечно, собираешься когда-нибудь разродиться.